Рудольф Нойхойзер - Возмездие веры и гражданин кантона Ури «Бесы» Достоевского

Источник: Rudolf Neuhäuser: Der Lohn des Glaubens und der Bürger des Kantons Uri Dostojewskijs "Böse Geister" (Kurzfassung) // Die Geschichte eines Verbrechens... Über den Mord in der Romanwelt Dostojewskijs. Hrsg. von Gudrun Goes. München: Verlag Otto Sagner, 2010. (= Jahrbuch der Deutschen Dostojewskij-Gesellschaft. 16) S. 83-91.

Краткое резюме¹

В январе 1870 года Достоевский читает в Дрездене в одной из русских газет («Голос») об убийстве студента Иванова неким Сергеем Нечаевым, главарем революционной группы, с которой студент порвал связи. В это же время в России распространяется новость об известном анархисте Бакунине, у которого якобы имеются центры заговорщиков по всей стране. Немецкие газеты также пишут об этом событии. В начале октября Достоевский заканчивает идейный остов будущего романа. Тогда же он избирает процитированное место из Евангелия в качестве эпиграфа к своему произведению. Очевидна ненависть Достоевского к «прогрессистам» и нигилистам, которых он наблюдал в непосредственной близости в Женеве, месте пребывания и встречи интернационала и радикальных левых сил, когда сам жил там в 1867 и 68 годах. Он называет их «подлецами-юношами» и «гниющими юношами». Некоторые из них, по его мнению, рано или поздно исправятся, «остальные пусть сгниют»². В декабре 1872 года был завершен роман, поводом к которому послужило вышеописанное криминальное происшествие, а также события из жизни Достоевского в Женеве. После появление романа общественное мнение разделилось. Консервативные круги в Росси видели в нем разоблачение атеистического, нигилистического и социалистического, одним словом, как это называлось тогда – общего либерально-прогрессивного направления в России. Представители же этого направления, наоборот, осуждали произведения. Либеральный издатель журнала «Новое Время» Суворин писал: «После „Бесов“ нам остается только поставить крест на этом писателе»³.

Первая часть романа – действие происходит в начале 1870-х годов – являет собой обширное вступление, охватывающее 271 страницу, в котором представляются персонажи, правда без ряда важных фигур, а также, как часто происходит у Достоевского, делаются намеки на «тайны» и «интриги». Также присутствуют «скандалы» вокруг Ставрогина. Введение остается в плоскости «полемического романа», который Достоевский первоначально хотел писать. В центре внимания находится богатая помещица Варвара Петровна Ставрогина и ее неотступный спутник и любимец Степан Трофимович Верховенский, зависимый от нее материально и эмоционально, бывший доцент и автор, чьи либеральные взгляды, определяемые эстетической точкой зрения и «возвышенными» моральными принципами, представлены в нарочито карикатурном виде. Повествование ведется от лица выдвинутого на первый план рассказчика Антона Лаврентьевича Г-ва, который, будучи членом прогрессивных кругов «наших», разделяет передовые, левые установки молодого поколения. В первой части отсутствует глубокая, занимающаяся мировоззренческими, философскими и теологическими вопросами составляющая, доминирует могущая показаться читателю односторонней или вовсе травестийной полемика. «Клуб», который представляет «новые идеи» имеет в качестве спонсора и центральной фигуры Степана Трофимовича Верховенского, бывшего однажды как и Достоевский частью либеральной эстетствующей молодежи 1830-х годов. Развитие этого клуба в "наши", которые в ходе романа мутируют в революционное секретное общество, началось с романтики и идеализма, привело, согласно Достоевскому, к либерализму 1840х годов, к вольнодумству, потере морали и эстетического чувства, к атеизму и социализму, и закончилось попыткой свергнуть существующий порядок, что становится ясным только в третьей части романа. Даже Варвара Петровна и Юлия Михайловна, жена губернатора Лембке, становятся приверженцами «прогрессивных» взглядов. Достоевский очевидным образом включил черты своего собственного интеллектуального развития от романтика к потенциальному революционеру в персонаж Степана Трофимовича.

Во второй части романа Варвара Петровна внезапно завершает свои отношения со Степаном Трофимовичем. Вместе с тем заканчивается затеянная ею связь своего любимца с Дашей, сестрой бывшего студента Шатова, которая должна была привести к женитьбе. Загадочными остаются как поступки сына Варвары Николая Всеволодовича Ставрогина, так и его предыстория, на которую неоднократно намекается. Его необъяснимое и иррациональное поведение приводит к скандалам. Другая непонятная история, которая может послужить материалом для интриг, но объясняется во второй части – странное отношение Ставрогина к хромой душевнобольной Марии Тимофеевне Лебядкиной и ее брату, капитану Лебядкину. Во хмелю и на спор он однажды вступил в брак с Марией Тимофеевной.

В третьей части «наши» под руководством Степана Тимофеевича из либерального клуба превратились в готовых к насилию революционеров, что, однако, за исключением некоторых намеков во второй части не утверждается напрямую. Ставрогин показывает изменившееся поведение, стреляет на дуэли три раза в воздух и не реагирует на пощечину Шатова. К «нашим» у него теперь иное отношение. Он дистанцируется от своих молодых, порывистых «учеников» Кирилова и Шатова, а также от революционера-интригана Петра Степановича Верховенского, сына Степана Трофимовича, с которым у него некогда были самые лучшие отношения. Последний же берет на себя руководство в клубе. Можно сказать, что Ставрогину становится очевиден духовный и моральный вакуум, в котором о находится, однако будучи скептиком, отвергающим любую идеологию, он не видит выхода. Он – человек в кризисе. Не стоит забывать и о Лизе Тишиной, дочери от первого брака богатой госпожи Дроздовой, на которой Ставрогина хочет женить своего сына. Лиза, у которой уже этого была любовная связь со Ставрогиным в Швейцарии, проводит у него ночь, однако потом неожиданно убегает и умирает среди разъяренной толпы. В третьей части романа одна смерть следует за другой – десять человек умирает, пятерых из них убивают (Лебядкиных, каторжника Федьку, который их убил, Шатова и Лизу), двое заканчивают жизнь самоубийством (Кириллов и Ставрогин), только трое умирают естественной смертью (Степан Трофимович, жена Шатова и ее ребенок, который является сыном Ставрогина!). Действие концентрируется вокруг заговорщиков и их предводителя Петра Степановича, наряду с этим – вокруг семьи губернатора фон-Лембке. После бурных событий, произошедших на организованном Юлией Михайловной Лембке празднике, рабочих волнений на расположенной рядом фабрике и смерти Шатов роман заканчивается смертью Степана Трофимовича и самоубийством Ставрогина. Также следует упомянуть встречу Ставрогина с монахом и бывшим епископом Тихоном, которому Ставрогин пересказывает историю своей жизни. Первоначально Достоевский по желанию редакции удалил эту важную для романа идей главу.

Главнейшими элементами действия романа, который традиционно читается или как полемическое изложение революционных тенденций 1870-х годов, или как роман идей, является противостояние загадочной фигуры Николая Ставрогина и его противника, епископа Тихона, романа, вопросы веры и, как в других больших романах, вопрос о потенциальном «спасителе» России. Однако ни Степан Трофимович, ни Ставрогин, ни Тихон, ни уж точно молодой Верховенский не оказываются годными на эту роль. Взгляд Достоевского на современность и ближайшее будущее мрачен.

Известно, что Достоевский позволял аспектам собственной биографии вливаться в свои романы. «Бесы» отличаются в этом плане от остальных пяти романов только следующим: ни в одном другом романе Достоевский не переносил аспекты своей биографии и интеллектуального развития на такое количество персонажей. Напрашивается прочтение этого романа как раз в этой перспективе. Что и будет сделано ниже.

Николай Всеволодович Ставрогин является духовным центром романа. С ним связаны, отчасти из-за совместного прошлого, инженер Кириллов, бывший студент Шатов и Степан Трофимович Верховенский, в прошлом – воспитатель молодого Ставрогина. Этим персонажам, а также их разнообразным связям с автором, будет уделено особое внимание в данной статье.

Кириллов мог быть эпилептиком, констатирует Шатов. Это можно соотнести с эпилептиком князем Мышкиным из «Идиота», а также с самим Достоевским, который, как известно, страдал этой болезнью. Что, в свою очередь, может служить доказательством того, что автор вложил в этого персонажа, как и в князя Мышкина, часть собственного мировоззрения. Кириллов, находящийся в связи с революционным кружком «наших», ставит себе задачу изучить «причины участившихся случаев самоубийств»⁴. Его мотивировка: жизнь есть боль, страх. Из этого также следует, что только поэтому «Бог» может властвовать над людьми. Люди должны устранять боль и страх отважным поступком, тем самым они освободятся от всего, даже от Бога. Бог тогда умрет, а сам человек станет богоподобен (93-95). Его идеи восходят к глубоко поразившему переживанию: «Меня Бог всю жизнь мучал»(94). Вера и логика составляют неразрешимое противоречие. Кириллов: «Бог необходим, а потому должен быть [...]Но я знаю, что его нет и не может быть»(469). «Выдумывать Бога» – от этого он отказывается (856). Собственная воля – атрибут его богоподобия. Самоубийством как самым сильным актом собственной воли доказывает он ее могущество и восходит на ставшее пустым место Бога. Кириллов добавляет, что и Христос умер и «не нашел ни рая, ни воскресения». Из этого он делает вывод, что Христос был принужден «жить среди лжи [что Бог есть] и умереть за ложь». Из этого вытекает, что «вся планета есть ложь и стоит на лжи и глупой насмешке» (471).

Перейдем теперь к Шатову, который однажды вошел в кружок «наших», а теперь хочет оттуда выйти, за что и умирает от рук Петра Степановича в третьей части. Его жизненная философия претерпевает решающие изменения под влиянием Ставрогина, который был его ментором. Здесь следует задаться вопросом, что побудило Достоевского вложить свои самые глубокие мысли и чувства по отношению к России, которые он изложил в «Дневнике писателя», в уста бывшего студента, сына крепостного крестьянина и в прошлом последователя социализма (27), мысли, который последний воспроизводит в болезненном, вызванном жаром состоянии, и утверждает, что перенял их слово в слово от молодого Ставрогина. Здесь можно предположить, что автор идентифицирует себя не только с Шатовым, но и со Ставрогиным! Достоевский подчёркивает, что и Шатов и Кириллов позаимствовали основные черты своих идей от Ставрогина. Эти идеи отчасти идентичны идеям самого автора! Однако вернемся к Шатову. Может ли это значить, что Достоевский идентифицирует себя с юношей Ставрогиным, стоящим по ту сторону добра и зла, презирающим религию и мораль, движущимся лишь иррациональными и сиюминутными эмоциями и желаниями, чьим рупором является Шатов? Шатов верит, как и Достоевский, в Россию, в русский народ, в русского Христа. На вопрос Ставрогина, верит ли он в Бога, Шатов колеблется, начинает заикаться, но в конце концов отвечает: «Я... я буду веровать в Бога» (201).

Мы подходим к третьей и самой важной фигуре романа, Николаю Всеволодовичу Ставрогину, которого можно причислить к тому же поколению, что и «наши», хотя он скорее является их «старшим братом». Он представляется как бессовестный и беспринципный дворянский сын, который приклоняется перед непостоянным образом жизни, играет сумасшедшего, когда чувствует к этому желание и не знает никаких моральных рамок. Он сам говорит в своей «исповеди» о своем «зверином сладострастии»⁵. Ставрогин прямо признается, что он атеист! (197) Сверх того, Ставрогин характеризуется как убийца, который хладнокровно, без всякого повода убивает людей или делает из них калек! (36-37) Он вместе с женой Шатова произвел на свет ребенка, а также совратил Лизу, однако хочет на ней жениться! В своей «исповеди» он сообщает о других деталях своей жизни. Его лучше всего характеризует следующая цитата: «А хуже всего, что натура моя подлая и слишком страстная: везде-то и во всем я до последнего предела дохожу, всю жизнь за черту переходил»⁶. Однако это говорит не Ставрогин. Это – слова Достоевского в письме от августа 1867 года к Майкову, в котором он характеризует себя; слова, сказанные всего за два с половиной года до начала работы над «Бесами». Они указывают на то, что Достоевский все же перенес часть своего характера в персонаж Ставрогина.

На этом можно закончить характеристики трех персонажей – Кириллова, Шатова и Ставрогина, которые являются главными героями, если рассматривать Роман не с точки зрения описания революционного заговора, а с философско-религиозных позиций. Не хватает, однако, самого автора, который, как уже было сказано, в большой степени присутствует в романе.

Мы уже видели, как Достоевский вкладывает мысли из своей молодости в головы четырех фигур – Шатова, Кириллова, Ставрогина и – прежде всего в начале и конце романа – Степана Трофимовича, который становится еще одним двойником автора. За всеми стоит автор Достоевский, который сопроводил именно этих персонажей собственными мыслями и, стоит добавить, сомнениями. Если увидеть в Ставрогине источник идей Шатова и Кирилова, а также идентифицировать его с автором Достоевским, можно понять следующее письмо, составленное в начале работы над «Бесами», в качестве центрального высказывания, которое характеризует в равной мере как автора, так и его героев. В романе это произносит Кириллов. Достоевский пишет своему другу Майкову: «Главный вопрос, который проведется во всех частях, - тот самый, которым я мучился сознательно и бессознательно всю мою жизнь, - существование Божие. Герой, в продолжение жизни, то атеист, то верующий, то фанатик и сектатор, то опять атеист»⁷. Это отвечает также признанию Достоевского, который он сформулировал еще в 1854 году в письме Фонвизиной: «я – дитя века, дитя неверия и сомнения до сих пор и даже (я знаю это) до гробовой крышки. Каких страшных мучений стоила и стоит мне теперь эта жажда верить, которая тем сильнее в душе моей, чем более во мне доводов противных»⁸. В этом же письме он выразил свою самую глубокую веру в Христа и позже вложил эти слова в уста Шатова. Шатов обращается к Ставрогину: «Но не вы ли говорили мне, что если бы математически доказали вам, что истина вне Христа, то вы бы согласились лучше остаться со Христом, нежели с истиной?»⁹ Настолько же сильны, как кажется, сомнения Достоевского в вере в Бога, насколько сильна его постоянная вера в Христа, который для него предстает светлым образом богочеловека, его нравственная недостижимость, его чудесная красота стоит на первом, главном месте. Также и у Руссо, которого Достоевский читал в 1840-м году, этот Иисус предстает не в качестве Сына Божия и Спасителя, как этого бы хотела церковная Догма, но как «чистый, невинный и совершенный человек, который живет среди нас людей как непонятное, почти божественное исключительное явление и в то же время простая, искренняя и всем открытая человечность»¹⁰. Не стоит сомневаться именно в такой "вере" Достоевского в Христа, отклоняющейся от церковной формы.

Если подвести итог, можно констатировать, что автор Достоевский будучи человеком XIX века отражал мысли Просвещения века XVIII, а также рационалистические аргументы ориентированных на естественную науку, позитивизм и критически относящихся к религии современников – отражал хоть и с отказом, однако тайным восхищением. Он хоть и был глубоко верующим человеком, очаровывался тем, что читал у таких авторов как Шатобриан, Руссо, Ренан, Фейербах, Штирнер и других. В своем романе он пытался показать как одну, так и другу сторону и не избегал изобразить также ложные пути, на которые вступали Шатов и Кириллов. В конце концов вера все же возобладала, хотя и вне рамок церковного учения. Шатов, Кириллов и Ставрогин уходят из жизни: Шатов, чьи идеи наиболее близки идеям Достоевского, погибает от рук революционеров, Кириллов и Ставрогин сами лишают себя жизни, которая стала для них бессмысленной, в которой неверие стерло границу между добром и злом, жизнь, которая не знает ни смирения, ни прощения. Утешительное послание, с которым автор обращается к своим читателям, звучит из уст другого персонажа, отца революционера Петра Степановича, Степана Трофимовича, о котором Достоевский говорит в одном из писем: «лицо второстепенное, роман будет совсем не о нем; но его история тесно связывается с другими происшествиями (главами) романа, и потому я и взял его как бы за краеугольный камень всего»¹¹. Степан Трофимович говорит, возможно, самые красивые и запоминающиеся слова в романе. Они звучат следующим образом:

«Друзья мои, – проговорил он, – Бог уже потому мне необходим, что это единственное существо, которое можно вечно любить... [...] И что дороже любви? Любовь выше бытия, любовь венец бытия, и как же возможно, чтобы бытие было ей неподклонно? Если я полюбил его и обрадовался любви моей – возможно ли, чтоб он погасил и меня и радость мою и обратил нас в нуль? Если есть Бог, то и я бессмертен! Voilá ma profession de foi» (505). Его последние слова перед смертью звучат так: «Человеку гораздо необходимее собственного счастья знать и каждое мгновение веровать в то, что есть где-то уже совершенное и спокойное счастье, для всех и для всего... Весь закон бытия человеческого лишь в том, чтобы человек всегда мог преклониться пред безмерно великим» (506). После этих последних слов проходят еще три дня, сообщает рассказчик, до того момента, как он умирает в совершенном беспамятстве.

Время подвести итоги: смерть и самоубийство являются, согласно Достоевскому, нарушением миропорядка, который может сохраняться лишь тогда, когда человек и общество верят в Бога и крепко придерживаются этой веры в Бога и Христа. В противном случае он подвергается опасности устранения и замены на "мирской" порядок, который допускает в крайнем случае и смерть, и убийство, и самоубийство.

Ставрогин, который потерял веру в Бога и не может найти пути назад, возвращается из Швейцарии в Россию. В конце романа он висит как гражданин кантона Ури, по формулировке Достоевского, на своем шелковом шнурке под потолком (516).

Для Достоевского заграница символично приравнивается к смерти. Ставрогин хотел обосноваться в Швейцарии и стал гражданином кантона Ури. Тем самым он был потерян для России, так как окончательно отверг русского Бога и, в универсуме Достоевского, был освящен смертью, которую сам же и инсценировал. Хотел ли автор тем самым окончательно отречься от своей «темной» стороны – к которой относится неверие и сомнение, незнание меры, стремление во всем дойти до крайней черты (все – признания автора) – одним «acte gratuit», волевым поступком независимого человека (все четыре персонажа, о которых здесь шла речь, ищут и находят смерть)? Мы вправе, как мне кажется, это предположить. В образах Кириллова, Стахова, Верховенского младшего, Ставрогина и Степана Трофимовича Верховенского манифестируется внутренняя сущность самого автора во всей своей противоречивости.